Новости

Главная задача благотворительности — не промоутировать каких-то богатых людей, которые тратят большие деньги на благотворительность, а пытаться вовлечь в этот процесс как можно большее количество обычных людей.

Наши тратят больше

Для начала хотел бы привести факт, который многим из вас, возможно, известен. Суммы, которые отдельные российские предприниматели тратят на благотворительность, по своим размерам несопоставимы с теми деньгами, которые тратят, например, их американские коллеги. Обычный американский богатый человек, филантроп, тратит не больше $50 000-100 000 в год. И это считается гигантским взносом. Наши благотворители, Потанин, Зимин, многие другие, в том числе и «Альфа-Групп», тратят индивидуально гораздо более серьезные суммы. Тем не менее общее количество денег, которое попадает в существующие благотворительные программы, несопоставимо меньше объема средств, которые получают благотворительные программы в США, Европе. И вот это очень важный вопрос — почему так происходит?

Плохое отношение

Недавно я был на российско-американской конференции, собравшей ряд крупных бизнесменов. Одна из обсуждаемых тем определялась как «социальная ответственность и корпоративная филантропия». Причем было абсолютно понятно, что словосочетание «социальная ответственность» — это то же самое, что и «корпоративная филантропия». Просто «социальная ответственность» — это в России, а «корпоративная филантропия» — это американское название данного явления. И, на мой взгляд, эта формулировка очень сильно отражает суть проблемы. Дело в том, что у нас в стране общее отношение к предпринимателям и благотворителям, я бы сказал, снисходительно-циничное. Яркий пример — история с Вексельбергом. В 90% статей, посвященных факту приобретения уникальной коллекции яиц Фаберже и возвращению их на родину, эту акцию трактовали как попытку откупиться от преследований со стороны правоохранительных органов, как жест лояльности по отношению к Путину и т. п. Это, безусловно, отражает отношение российского общества к благотворительности. То есть люди думают: вы заработали нечестные деньги, а теперь какие-то копейки даете на благотворительность, пытаясь откупиться от праведного народного гнева. В обществе существует глубокое неудовлетворение, у людей сложилось ощущение несправедливости реформ, распределения богатств. Наверное, во многом это ощущение справедливое.

Но с точки зрения развития благотворительности этот фактор, на мой взгляд, абсолютно не рациональный. Ведь получается так: чем большие усилия прикладывают отдельные индивидуумы, тем более они укрепляют негативное общественное мнение. И поэтому получается, что, несмотря на то что индивидуально люди тратят колоссальные по западными меркам деньги, десятки миллионов долларов, с точки зрения общественного резонанса этот феномен имеет очень маленькое значение. И, говоря откровенно, такие замечательные начинания, как фонд Зимина, фонд Потанина, к сожалению, общественное мнение практически не меняют. У нас такое общество. И оно такое, какое оно есть. Я считаю, учитывая сложившуюся ситуацию, что благотворительность в России должна быть структурирована несколько под другим углом. Главная задача благотворительности — не промоутировать каких-то богатых людей, которые тратят большие деньги на благотворительность, а пытаться вовлечь в этот процесс как можно большее количество обычных людей. Важно не то, чтобы Потанин, или я, или Вексельберг дали по $5 млн. Гораздо лучше, чтобы 50 000 человек дали по $10. Это гораздо ценнее для общества. Это будет в гораздо большей степени способствовать оздоровлению общества. И тогда благотворительная деятельность будет называться филантропией, а не социальной ответственностью, т. е. любовью к людям, к обществу. Ведь в самом словосочетании «социальная ответственность» уже содержится намек на то, что по большому счету мы обязаны это делать, обязаны тратить деньги на благотворительность.

Вовлекая людей

Именно исходя из этого, программы, которыми мы занимаемся, должны быть сориентированы на вовлечение в благотворительность как можно большего количества сотрудников наших компаний и любых других людей, которых мы можем вовлечь в этот процесс.

В качестве примера могу рассказать, как мы занимаемся совместно с фондом CAF программой, которая называется «Линия жизни». Идея в том, что каждый смертельно больной ребенок в России может получить, если существуют доказанные методы его лечения, необходимую сумму для проведения операции, процедур или покупки медикаментов. Начиная эту программу, мы прежде всего ориентировались именно на то, чтобы в ней участвовали обычные люди. Мы создали внутренний сетевой ресурс, где размещаются фотографии и истории конкретных детей, где любой сотрудник может перечислить какую-то сумму из своей зарплаты любому ребенку, лишь кликнув мышкой. Когда мы эту программу начинали, я опасался, что наши сотрудники на нее не откликнутся. Это было бы важным показателем положения дел в обществе. Ведь если смертельно больные дети никого не тронут и их спасение будет считаться делом начальства -мол, у них много денег, они богатые, — то, видимо, совсем плохо дело. Но к счастью — и в этом есть луч надежды для всех нас, — ответ со стороны людей превзошел мои ожидания. В первые же дни мы собрали $20 000. Небольшая сумма, конечно. Но мы собрали ее у большого количества достаточно низкооплачиваемых сотрудников. Глядя на фотографию больной девочки с мячиком или куклой в руках, даже самый низкооплачиваемый сотрудник готов отдать свои $10 для того, чтобы она выздоровела. Я считаю, что это гораздо важнее, чем миллионы долларов, которые может дать корпорация, исходя из своих миллиардных оборотов.

Именно в этом ключе работает и Фонд дикой природы (WWF). Удивительно, но 80% пожертвований в российский Фонд дикой природы осуществляется из-за границы, т. е. иностранными гражданами. Это, безусловно, разочаровывающий факт. И поверьте мне, эти жертвователи не какие-то американские миллиардеры, а обычные американские или западноевропейские обыватели, которые получают, так сказать, средние заработные платы и живут в средних условиях.

Но у них есть ощущение собственной ответственности за все, что происходит не только у них в стране, но даже в такой далекой и в общем-то чужой для них стране, как Россия. Если количество людей, которые живут в России, живут в Москве и являются донорами WWF, станет больше, я буду считать свою задачу выполненной. А если денег не будет хватать, мы готовы помочь и на корпоративном уровне.